Иной раз поражаешься, какими вещами занимаются исследователи литературы.
Сегодня меня "озадачили", мягко говоря, тем, что к среде мне надо бы представить курсовую. Работой ее назвать у меня язык не поворачивается, потому что там поооолный ноль. Так вот, о чем я?
Избороздив просторы интернета в поисках материала, наткнулась на исследование Н.О.Лернера по биографии Александра Сергеевича.
Забавная штука на самом деле!

__________________________________________________________

«Пишущему эти строки недавно былъ заданъ полушутливый вопросъ: „курилъ ли Пушкинъ?“ Для разъясненія этой „босвеллической“ черты предлагаемъ слѣдующія данныя.
Еще мальчикомъ, въ Лицеѣ, мечтая о военной службѣ, онъ видѣлъ себя въ пылу боя „съ черкесской буркой на плечахъ“ и



читать дальшеСъ дымящейся сигарой ему въ Лицеѣ приходилось имѣть дѣло въ мечтахъ навѣрное чаще, чѣмъ въ дѣйствительности, но послѣ Лицея, попавъ въ кругъ „балованныхъ дѣтей свободы“, онъ, конечно, раздѣлилъ съ ними общую страсть къ табаку и блаженно утопалъ „въ густомъ дыму лѣнивыхъ трубокъ“.
„Настоящимъ“, привычнымъ, записнымъ курильщикомъ мы застаемъ Пушкина въ Кишиневѣ. „Онъ очень часто“ — пишетъ Е. Н. Орлова брату Александру Раевскому (12 ноября 1821 г.) — „приходитъ къ намъ курить свою трубку“...
Въ Одессѣ трубка для него была предметомъ ежедневнаго удовольствія послѣ утренняго купанья, о чемъ онъ разсказываетъ2):

Бывало, пушка заревая
Лишь только грянетъ съ корабля,
Съ крутаго берега сбѣгая,
Ужъ къ морю отправляюсь я.
Потомъ за трубкой раскаленной,
Волной соленой оживленной,
Какъ Мусульманъ въ своемъ раю,
Съ Восточной гущей кофе пью...

Одесситъ Н. Г. Тройницкій видѣлъ его однажды на балконѣ дома Рено, гдѣ онъ жилъ тогда, съ чубукомъ.

Куритъ онъ и въ Михайловскомъ. Давая брату разныя порученія, онъ не забываетъ про „табакъ, гл. труб. черешн.“ (т. е. глиняную трубку съ черешневымъ чубукомъ). Когда его навѣстилъ тамъ Пущинъ, друзья послѣ кофе „усѣлись съ трубками“.
А. О. Смирнова6) вспоминала, какъ, участвуя однажды, въ гостяхъ у Карамзиныхъ, въ импровизированныхъ живыхъ картинахъ, Пушкинъ, „сидя на землѣ и куря трубку, изображалъ хана Гирея“; впрочемъ, здѣсь онъ курилъ не какъ Пушкинъ, а какъ Гирей („янтарь въ устахъ его дымился“).

Бывая въ концѣ двадцатыхъ годовъ у Нащокина, онъ, — передавалъ Анненкову самъ Нащокинъ, — „цѣлые дни проводилъ въ кругу домашнихъ своего друга, на диванѣ, съ трубкой во рту“. Пушкинъ очень любилъ эти часы въ домѣ друга: „много“ — писалъ онъ ему однажды — „скопилось для меня въ этотъ3) годъ такого, о чемъ не худо бы потолковать у тебя на диванѣ, съ трубкой въ зубахъ“...

Всѣ эти данныя, относящіяся къ различнымъ періодамъ жизни Пушкина, показываютъ, что поэтъ не только любилъ курить, но, по всей вѣроятности, курилъ постоянно.»